Неточные совпадения
А главное,
что меня в удивление приводит, так это моя пред нею нескладность,
и чему сие приписать,
что я, как бы оробев сначала, примкнул
язык мой к гортани,
и если о
чем заговаривал,
то все это выходило весьма скудоумное, а она разговор, словно
на смех мне, поворачивала с прихотливостью,
и когда я заботился, как бы мне репрезентоваться умнее, дабы хотя слишком грубо ее в себе не разочаровать, она совершенно об этом небрегла
и слов своих, очевидно, не подготовляла, а
и моего
ума не испытывала,
и вышла меж
тем таковою,
что я ее позабыть не в состоянии.
— Это потому, — подхватил другой офицер в бурке
и белой кавалерийской фуражке, —
что мы верим русской пословице:
что у трезвого
на уме,
то у пьяного
на языке.
На суде близость товарищей привела Каширина в себя,
и он снова,
на мгновение, увидел людей: сидят
и судят его
и что-то говорят
на человеческом
языке, слушают
и как будто понимают. Но уже
на свидании с матерью он, с ужасом человека, который начинает сходить с
ума и понимает это, почувствовал ярко,
что эта старая женщина в черном платочке — просто искусно сделанная механическая кукла, вроде
тех, которые говорят: «папа», «мама», но только лучше сделанная. Старался говорить с нею, а сам, вздрагивая, думал...
Бригадирша (в сердцах). Ах он, собака! Да
что он
и вправду затеял? Разве у меня Бог
язык отнял? Я теперь же все расскажу Игнатию Андреичу. Пускай-ка он ему лоб раскроит по-свойски.
Что он это вздумал? Вить я бригадирша! Нет, он плут! Не думай
того, чтоб он нашел
на дуру!.. Мне, слава Богу,
ума не занимать! Я тотчас пойду…
— Все
на святых отцов взваливают!..
Чего им, сердечным,
и на ум не вспадало, все валят
на них, — еще громче заговорил Патап Максимыч. — Нет, коли делом говорить, покажи ты мне, в каком именно писании про это сказано?.. Не
то чтó без пути-то попусту
язык о зубы точить?
—
Что же это ты,
на срам,
что ли, хочешь поднять меня перед гостями?.. А?..
На смех ты это делаешь,
что ли?.. Да говори же, спасенница… Целый, почитай, вечер с гостями сидела, все ее видели,
и вдруг, ни с
того ни с сего, ночью, в самые невесткины именины, домой собраться изволила!.. Сказывай,
что на уме?.. Ну!.. Да
что ты проглотила язык-от?
— Ах, батюшка: я уже молчу, молчу, — отвечала Форова. — Я говорила, говорила, да
и устала,
ум помутился
и язык притупился, а все одно
и то же: тебя спросишь, выходит,
что ты доволен женой
и что вы будто живете прекрасно,
и жена твоя тоже своею жизнью не нахвалится, а
на наш взгляд жизнь ваша самая отвратительная.
Но самое замечательное, самое непонятное
и всего больше поражавшее мой
ум было в нем
то,
что он только очень редкие фразы говорил по-русски, больше же всего говорил
на великолепном французском
языке, хотя кругом ни одного француза не было.
— Сашка! Я давно уже тебя люблю, только стеснялся сказать. Вижу, идешь ты по коридору, даже не смотришь
на меня… Господи! — думаю. — За
что? Уж я ли к нему… Друг мой дорогой!
И с удивлением слушал самого себя. Говорят, —
что у трезвого
на уме,
то у пьяного
на языке; неужели я, правда, так люблю этого длинного дурака? Как же я этого раньше сам не замечал? А в душе все время было торжествование
и радость от
того,
что мне сказал Шлепянов.